Штурманская книжка.RU

Штурманское вооружение:

Средства курсоуказания:

Средство определения скорости и пройденного расстояния:

Средство автоматического путесчисления:

Вспоминается такой случай. После форсирования района подводных лодок по плану учения, должна была атаковать авиация, а самолетов в небе нет. Командующему доложили, что авиация не может летать из-за облачности. Адмирал Сысоев тут дает команду: «Вызвать на связь оперативного дежурного авиации!». Из КПС доложили: «Оперативный авиации на связи, Фаза-2 на ходовом». Командующий взял микрофон и спрашивает у вахтенного офицера походного штаба: «Кто я?». Тут же последовал ответ: «Товарищ командующий, Вы «Везувий». Дальше командующий: «Товарищ (позывной), с вами говорит „Везувий“, доложите, почему не летают самолеты?». Тут оперативный авиации долго начал докладывать, что в соответствии с требованиями руководящих документов, статей таких-то, запрещен вылет самолетов. Командующий резко оборвал его и буквально сказал следующее: «Я не спрашиваю, почему не летают самолеты, а спрашиваю поче-му!!! не летают самолеты?», именно с ударением на последнем слоге слова почему. Буквально, мне показалось, не прошло и минуты, самолеты были в воздухе, по кораблю была объявлена «Учебная тревога» для отражения атак авиации.

Командирами боевой части до меня были:
— капитан 3 ранга Рукосуев 1964-1968 годы. Он был участником Великой Отечественной войны, штурман тральщика. Я в каюте обнаружил в дальнем углу ящика, где хранился корабельный хронометр, его записную книжку. Там были записи 1944 года.
— капитан 3 ранга Лоскутов Александр Тимофеевич 1971-1977 годы. Он мой первый учитель. Добрейший души человек, штурман от бога. Человек энциклопедических знаний. Он один из немногих с 1970-х годов выписывал газету «Аргументы и факты», имел подшивку этих газет. Знал много статистического материала. Всегда носил в нагрудном кармане маленькую логарифмическую линейку. Мгновенно вычислял сколько секунд матросу или старшине осталось до увольнения в запас (ДМБ) и говорил: «Начинай считать». Один из немногих занимался по утрам бегом. На боевой службе, когда стояли на якоре, пробегал до 10 километров по юту. Я многому научился у него по вопросам штурманского обеспечения ракетных и артиллерийских стрельб и вообще штурманскому делу. Александр Тимофеевич уволился в запас с должности заместителя флаг-штурмана 5 ОПЭСК, в звании капитана 2 ранга. К сожалению, рано ушел из жизни.

В октябре 1973 корабль встал в плавдок в городе Новороссийске сроком на один месяц. Однако задержались на три месяца. Вспомнил случай связанный с оркестром корабля.

6 ноября в Дворце культуры должно было состояться торжественное собрание, посвященное Октябрьской революции. Обеспечивал это мероприятие наш духовой оркестр, а в президиуме должен был сидеть наш командир капитан 1 ранга Проскуряков Роберт Алексеевич. Дежурным по кораблю, личный состав оркестра был отправлен на это мероприятие, задолго до его начала. Оркестр прибыл к месту назначения, а там еще все закрыто. К ним подошел как-то мужик, предложил обеспечить похороны какого-то пожарника, сказал, что это займет минут тридцать времени. Старшина оркестра вместе с своими мичманами решил подзаработать и поехали к месту захоронения.

Во Дворце культуры в назначенное время собрался народ, президиум занял свое место, а оркестра нет. Торжественные собрания в то время начинались с исполнения гимна Советского Союза. Командир начал звонить на корабль, ругать дежурного по кораблю. Тот докладывает, что оркестр отправлен еще часа два назад. В это время в зале появился личный состав оркестра и занял свое место в первых рядах. По манере игры и по внешнему виду было ясно, что оркестр, мягко говоря, не в «форме»...

На другой день в 06.00 по кораблю раздалась команда: «Офицерам корабля, мичманам оркестра собраться в салоне кают-компании офицеров».

Командир корабля начал разбираться во всех деяниях оркестра. Спрашивает у старшины оркестра: «Может вы и деньги брали?». На что старшина оркестра, приняв строевую стойку, четко доложил: «Товарищ командир, я еще деньги не раздал!». Какие слова из уст командира услышал в свой адрес старшина оркестра, вы наверно догадались.

Командирами электронавигационной группы, после моего назначения командиром боевой части были:
— капитан-лейтенант Телегин Иван, мой однокашник по училищу. Грамотный штурман, но, к сожалению, неравнодушен был к горячительным напиткам.
— капитан-лейтенант Булычев Сергей. Прибыл на корабль с должности старшего помощника ПРТБ. Тоже мой однокашник по училищу. Грамотный офицер и штурман. Не одну боевую службу мы с ним прошли. Но я чувствовал, что ему не ловко быть у меня командиром группы, так как мы с ним одного года выпуска. И случай, чтоб продвинуть его на вышестоящую должность представился.

В 1980-х годах крейсер под флагом командующего ЧФ адмирала Калинина вышел в море для выполнения зачетных артиллерийских стрельб. Перед выходом в море, по приказанию командующего ЧФ, прибыли командир крейсера «Михаил Кутузов» капитан 1 ранга Малинка, командир БЧ-2 и матросы БЧ-2, БЧ-5. Так как крейсеру буквально через полгода предстоял выход из завода.

Заходит ко мне в штурманскую рубку командир «Кутузова», посмотрел на работающие штурманские приборы и печально произнес: «Штурман, что мне делать? Недавно на должность командира БЧ-1 назначили старшего помощника ЭОС „Донбасс“, со штурманским обеспечением артиллерийских стрельб незнаком». Я ему говорю: «Товарищ капитан 1 ранга. У меня есть командир группы, готов занять должность командира БЧ-1 крейсера». Он ухватился за эту идею, побежал на ходовой к флагманскому штурману флота капитану 1 ранга Кобзареву Юрию Ивановичу. Я был вызван на ходовую пост, изложил свою точку зрения флагманскому штурману флота. Он тут же обратился командующему ЧФ, тот дал «добро». Передали приказание по «Эльбрусу» начальнику отдела кадра флота. То есть вопрос о назначении Булычева на вышестоящую должность был решен.

Пришли с моря, и через несколько дней на корабль был доставлен приказ о назначении. Сдав дела, капитан-лейтенант Булычев убыл к новому месту службы. Получил воинское звание капитана 3 ранга. Прошло несколько месяцев, к нам на корабль с «Михаил Кутузов» перевели корабельную школу боцманов (КШБ).

В один из дней в штурманской рубке руковожу проворачиванием технических средств. Заходит незнакомый капитан 3 ранга, представляется офицером КШБ. Говорит, что только недавно был командиром БЧ-1 на «Кутузове». Тогда я понял, чья судьба была решена в полигоне боевой подготовки № 68...

Последним командиром электронавигационной группы стал капитан-лейтенант Вячеслав Соловьев.

В начале 1974 года под флагом командующего ЧФ адмирала Ховрина вышли на выполнение артиллерийских стрельб. С проходом боновых ворот, на корабле была объявлена тревога, и начали проведение РТУ по отработке организации артиллерийской стрельбы по береговой цели с использованием ВТН (выносная точка наводки). Схема стрельбы была отработана еще с момента выхода с завода, что ВТН — маяк Херсонесский, а цель — памятник Победы. Когда через некоторое время, была отработана условно сжигание смазки, пристрелка репера, раздается команда командира корабля: «ВТН — маяк Херсонесский, цель — памятник Победы, стрельбу разрешаю». Командующий задал вопрос: «Куда они стреляют?». Ему ответили: «По памятнику Победы». На что командующий сказал — Да вы, что — фашисты? Весь советский народ готовиться отметить 30-летие Победы, а вы стреляете по памятнику Победы«. На ходовой пост был вызван командир БЧ-2. После этого мы по памятникам больше не стреляли...

Можно привести и такой случай. Во время посещения «Ждановым» города-героя Новороссийск, во второй раз в 1981 году, случилось ЧП. При стоянке в порту ночью неожиданно задул местный ветер «бора». За считанные минуты скорость ветра достигла 28 метров в секунду, море у причала вздыбилось. Несмотря на сложную обстановку, БЧ-1 и командование крейсера не сплоховали. «Жданов» успел выскочить из порта своим ходом, только один буксир работал на укол. Старший на корабле — командующий Черноморским флотом адмирал Николай Ховрин — отметил высокую выучку штурманов «Жданова». При следовании выходным створом военные моряки наблюдали четыре судна различного водоизмещения, выброшенных ветром и волнами на берег.

Старшиной рулевой команды служил старший мичман Хавелов Николай Иванович. Грамотный специалист, очень порядочный человек. Стоял вахту на руле в сложных погодных и навигационных условиях: по тревоге, при выполнении боевых упражнений, при проходе узостей, при входе в базу, при заправке корабля на ходу, в туманах и снегопадах. Он безупречно исполнял «Инструкцию рулевого», ведя крейсер назначенным курсом. Не раз признавался «Лучшим Рулевым ЧФ».

Когда Николай Иванович перешел служить секретчиком корабля, то и тогда при проходе проливной зоны, заправках на ходу я всегда просил его быть на руле и никогда не получал отказа. Прослужив на «Жданове» более 18 лет, в дальнейшем служил в штабе 5 ОПЭСК и на многих кораблях Черноморского флота. В настоящее время является секретарем ветеранской организации крейсера.

Под стать старшине команды служили в разное время командирами отделений рулевых главный старшина Валерий Артемьев, старшина 1 статьи Александр Козлов, старшина 1 статьи Александр Ивасютин, Абакумов, Скирда, Голубев и другие моряки.

В состав электронавигационной группы входила команда электриков штурманских со старшиной команды мичманом Даниилом Романенко. Его техника работала всегда безотказно. Он прослужил на крейсере без малого 20 лет.

1975 год. Выполняем задачи очередной боевой службы. На борту заместитель главнокомандующего ВМФ адмирал Амелько, главный штурман ВМФ контр-адмирал Зубков и другие офицеры Главного штаба. Крейсер принял участие в широкомасштабной операции, учениях «Океан-75», в составе противолодочных сил по выявлению районов действия в Средиземном море на участке от острова Крит до проливов, американских ПЛАРБ. Задача была успешно решена. В дальнейшем продолжили обеспечение функционирования КП 5 ОПЭСК. На фотографиях корабли участвовавшие в тех учениях - БПК «Скорый», эсминец «Бравый», танкер «Борис Чиликин», крейсер «Грозный».

Памяти командира БЧ-7 капитана 2 ранга Чеснокова

Юрий Александрович сначала на крейсере служил начальником радиотехнической службы. После введения в штат боевой части управления (БЧ-7 — в составе радиотехнического дивизиона и дивизиона РЭБ и разведки), был назначен командиром боевой части управления.

Вопросы взаимодействия штурманской боевой части и боевой части управления решались качественно и с пользой для общего дела по обеспечению применения артиллерийского оружия всех калибров. Он службу начал в раннем возрасте, еще будучи воспитанником нахимовского училища. Поэтому был офицером старой закалки. Но я хочу рассказать о другом.

В 1980-х годах крейсер стоял на Троицкой кормой к причалу. С электротехнического дивизиона (БЧ-5) за какие-то нарушения матрос (очень крупного телосложения и роста почти 2 метра) был посажен на гауптвахту. Подошло время его забрать обратно. Поехал за ним командир ЭТГ. На обратном пути вместе с матросом они ехали на автобусе маршрута № 26. На конечной остановке вышли с автобуса и двигались в направлении корабля. Навстречу, по дороге на велосипеде ехал подросток. Когда матрос подравнялся с велосипедистом, он поднял его с велосипеда, поставил рядом, сам сел на велосипед и укатил в сторону от корабля. И довольно быстро! Командир ЭТГ догнать его не смог. Прибежал на корабль, доложил начальникам. Был построен экипаж. Выделили личный состав на поиски сбежавшего матроса и отправили их по разным местам города Севастополя. Юрия Александровича, как единственного на крейсере, имевшего легковой автомобиль, с двумя матросами отправили в Симферополь. В последствии он очень интересно рассказывал как поймали сбежавшего матроса.

Дело было так.
Ехал он в сторону Симферополя. В районе Верхнесадового обнаружили бежавшего по обочине матроса. Обогнали его метров на сто, вышли из машины и взявшись втроем за руки, пошли навстречу матросу. В середине оказался самый маленький и юркий матрос. Сбежавший заметил их в самый последний момент, бросился на самого слабого, чтобы оттолкнуть и бежать дальше. Но не тут-то было, получив удар в солнечное сплетение, упал. Далее немедленно был связан, помещен в машину и доставлен на корабль. Все были поощрены командованием корабля. В дальнейшем сбежавший матрос кстати, из Прибалтики, был переведен в службу снабжения. По-моему заведовал мокрой провизией.

1976 год. Выполняем задачи боевой службы, обеспечиваем функционирование КП 5 ОПЭСК. Во время просмотра кинофильма на юте, была объявлена боевая тревога. Экстренное приготовление к бою и походу. Оказалось: группа ОСНАЗ, случайно перехватила переговоры американского фрегата УРО «Водж» с командованием 6 флота НАТО в открытом режиме. С фрегата докладывали, что столкнулись с подводной лодкой неизвестной принадлежности. В этом районе находилась наша АПЛ, потому было принято решение следовать в район нахождения аварийной АПЛ. Шли со скоростью 32 узла, были приготовлены кормовые кубрики для приема личного состава аварийной лодки, но они не пригодилось. Утром на рассвете обнаружили нашу АПЛ прямо по курсу. Легли в дрейф, лодка ошвартовалась к нашему правому борту своим ходом. У лодки был поврежден легкий корпус в районе рубки. В ней осталась половина винта фрегата. В последствие этот кусок винта был помещен в деревянный ящик и отправлен ближайшей оказией в Главный штаб.

Командиром ЭНГ на лодке был выпускник КВВМКУ имени С. М. Кирова 1972 года выпуска, то есть на год старше, чем я. Дублером командира АПЛ был однокашник командира дивизиона МЗА капитана 3 ранга Бортник  Э. В. (по-моему, фамилия Шварц).

Командир АПЛ с перебинтованной головой писал объяснительную в каюте № 17 (командира БЧ?1).

1981 год. Выход из завода. Под буксирами подошли к боновым воротам, далее своим ходом. Дали малый ход. Помню: лаг не заработал, зайчик автопрокладчика двигается на вход в базу, гирокомпас работает неустойчиво. Пришел к выводу, что крейсер не хочет отрываться от стенки завода. Пришли на траверз маяка Херсонесский и все стало на свои места! Отходили ходовые испытания без замечаний.

Береговые стрельбы выполняли в полигоне боевой подготовки № 85 под Феодосией. Всегда была постановка на якорь на рейде Феодосии. Во-первых, для высадки корабельного корректировочного поста (командиром кор.поста всегда назначался начальник химической службы корабля), во-вторых, для согласования действий со штабом Феодосийской ВМБ.

Очередной раз прибыли на рейд Феодосии. На подходах, оперативный дежурный Феодосийской ВМБ указывает точку якорной стоянки. Произвел необходимые расчеты, начали маневрирование для постановке корабля на якорь, До точке осталось 3 кбт., сноса нет, идем прямо в точку, рекомендую командиру (капитану 1 ранга Шакун  А. М.) застопорить ход, чтоб по инерции дойти до точке. В это время начинается быстрый снос корабля влево, рулями и машиной работать бесполезно. Отдали якорь левее указанной точки кабельтов 9,0., очень близко к выходным створам. Доложил командиру.

Приняли решение, что стоять недолго, а потому не будем дергаться. Сижу в штурманской рубке, оформляю планшет стоянки для вахтенного офицера. Прибегает рассыльный вахтенного офицера и говорит, что меня вызывает на связь по «Фазе-2» оперативный дежурный ВМБ. Представился. А оперативным был капитан 2 ранга Пашнин Геннадий. Служил у нас командиром группы управления дивизиона универсального калибра. Убедил его, что стоянка безопасна, что мы не на створах, а чуть ниже. Видимо он все равно, чтоб снять с себя ответственность, доложил командиру Феодосийской ВМБ. Буквально через 30 минут было получено радио о том, что командиру крейсера и командиру БЧ-1 прибыть к 08.00 следующих суток к командиру базы с картой постановки на якорь крейсера.

К утру карта была готова. С командиром в указанное время прибыли к вице-адмиралу Варганову. Он внимательно выслушал мой доклад, по тем вопросам, которые он мне задал, я понял, что крейсерскую службу знает. Он указал на единственную ошибку с моей стороны, что я не дал рекомендацию командиру об отдаче стоп-анкера. Честно говоря, я не уверен, что смогли бы отдать стоп-анкер.

В начале 1980-х годов Черноморский флот проверялся по специальной подготовке комиссией Главного штаба ВМФ. Комиссия была многочисленная, порядка 100 человек, в основном в составе комиссии были преподаватели академии, высших офицерских курсов, военно-морских училищ. Под проверку попали и мы. Стояли на бочках № 3.

В назначенный день, проверяющие в количестве примерно 25 человек на катере прибыли на корабль. Объявили построение командирам боевых частей, начальникам служб. Штурманскую боевую часть проверял капитан 1 ранга, старший преподаватель кафедры кораблевождения из высших офицерских курсов, уже предпенсионного возраста. Он мне говорит: «Штурман, пошли к вам в каюту. Вызови туда одного рулевого, одного электрика штурманского для проверки знаний по специальности». Пошли с проверяющим в каюту. Сам думаю, кого же выделить? Было два варианта: или отлично подготовленного по специальности старшего рулевого, но не совсем опрятного по форме одежды и слабо подготовленного в строевом отношении. Или подтянутого, одетого с иголочки, приятной внешности, высокого роста командира отделения. Все-таки решил: командира отделения рулевых. И не ошибся. По вызову в каюту прибыл командир отделения рулевых. Четко строевым шагом подошел к проверяющему, отрапортовал и стоит как часовой возле Мавзолея на Красной площади. На все первоначальные вопросы проверяющего, ответы были только по уставу: «Так точно», Никак нет«. Был ему задан первый вопрос по специальности. Как не странно, ответ старшины был правильный и объемный. Проверяющий ему сказал: «Молодец!». А он моментально: «Служу Советскому Союзу!». Проверяющий: «Ну, хорошо», он опять: «Служу Советскому Союзу!». Проверяющий: «Так». Тот опять: «Служу Советскому Союзу!». Капитан 1 ранга, уже обращаясь ко мне, спрашивает: «Штурман, у вас все матросы такие?». Я тут же принял строевую стойку и ответил: «Так точно!». Капитан 1 ранга засмеялся, сказал, что проверка по специальности закончена, общая оценка: «хорошо». Так мы выдержали серьезную проверку благодаря стараниям командира отделения рулевых. Очень жаль, что фамилию его забыл. Этот старшина был секретарем комсомольской организации боевой части. На этой фотографии, что была опубликована в газете «Красная Звезда» за 1983 год, рядом, слева от меня, матрос Крюков.

В 1982 году, при несении очередной боевой службы под флагом командира 5 ОПЭСК, крейсеру была поставлена задача на слежение за АМГ во главе с авианосцем «Нимитц». С точки № 52 начали движение в указанную точку нахождения АМГ в восточную часть Средиземного моря. Контакт приняли от БПК Северного флота. Армада состояла из более 25-ти кораблей. Заняли позицию в кормовых курсовых углах авианосца на дистанции 60-80 кбт. в соответствии с требованиями руководящих документов. В слежение участвовал впервые. Работа оказалась изнурительная. За каждый корабль ордера приходилось вести прокладку, а ордер менял курс часто и корабли ордера пытались мешать нашим действиям. Особенно туго приходилось в темное время суток — море огней! На слежении находились более 5-ти суток.

В 1984 в заливе Сидра участвовали в совместных учениях с ВМС Ливии. С их стороны участвовали 3 подводные лодки проекта 613. С нами были еще два наших БПК, один из них «Сдержанный».

На крейсере была отработана классическая организация постановки на якорь и на бочки.

За 40-45 минут до постановке на якорь, давалась команда: "Корабль к постановке на якорь приготовить!".

По этой команде:

• боцманская команда во главе с главным боцманом готовила указанный якорь к постановке;
• наблюдатели на пеленгаторах возле штурманской рубки занимали свои места, для выдачи пеленга на указанные ориентиры по ГГС в штурманскую рубку (на левом борту - секретарь комсомольской организации (отлично справлялся этими обязанностями лейтенант Дудкин Михаил, впоследствии заместитель командира гвардейского ракетного крейсера "Москва" по воспитательной работе, помощник начальника штаба ЧФ по воспитательной работе, капитан 1 ранга), на правом борту долгое время был расписан старший лейтенант Лисовский Юрий, в последствии командир боевой части связи большого десантного корабля, капитан 3 ранга;
• один из рулевых прибывал на бак, по моей команде бросал небольшие деревянные "чурки" не далеко от борта для определения инерции корабля;
• командир БЧ-1 в штурманской рубке на планшете якорной стоянки вел счисление пути корабля, корректировал курс. Командир ЭНГ рядом вел навигационный журнал, по необходимости контролировал место корабля на "Пальме". Когда до точке оставалось 3,0 кбт, стопорили ход и на расстоянии до точке 1,0 кбт. начинали работать машинами малый назад. Как правила, после этого переходил на крыло ходового поста и по "чуркам" определял инерцию корабля, докладывал командиру. На небольшой инерции заднего хода отдавали якорь. Все получалось без суеты и нервотрепки.

На бочки становились еще проще.

С проходом боновых ворот давали малый ход. На траверзе КПУР стопори ли машины. Далее, в зависимости от направления ветра, двигались к бочке. Мною, по теории Пифагора, с учетом длины флагштока была рассчитана таблица расстояний до бочки. Было удобно докладывать расстояние до носовой бочки.

В 1985 году на боевой службе "Жданов" с группой генералов посещал командующий Юго-Западного направления генерал армии Герасимов. Они прибыли на "Ангаре". Мы их встречали под Критом. Мне, как штурману, командиром эскадры вице адмиралом Селивановым была поставлена задача, чтоб при прохождении на параллельных курсах ровно в 12.00, ходовые посты обоих кораблей были на одной линии. Задача была успешно решена.Потом легли в дрейф и с "Ангары" их доставили на корабль. В кают-компании генерал армии Герасимов заслушивал командира 5 ОПЭСК, флагманских специалистов и нашего командира капитана 2 ранга Кудрявцева. Вел переговоры с министром обороны (по-моему маршал Соколов). Находился на корабле до вечера. Потом их доставили на Ангару. Мы взяли курс в точку 52.

По возвращении с БС, в конце октября 1985 года корабль участвовал в съемках художественного фильма Чичерин«. На корабль прибыла съемочная группа во главе с режиссером Героем Социалистического Труда Зархи. В составе группы был и Леонид Филатов. Личный состав крейсера тоже был отобран для участия в массовках. Вечерами Филатов в каюте командира БЧ-5 капитана 2 ранга Богомолова впервые публично читал свою знаменитую сказку. Слушали его открыв рты!