«Воронки» подкатили к перронам,
Дан конвойцам негромкий приказ
И они потащили к вагонам
Инвалидов в полуночный час.

«Что ж вы, сволочи? Я же калека!
Что ж вы в кучу-то нас, словно скот?»
Но в теплушки по полчеловека
Пошвыряли увечный народ.

Пошвыряли и вывезли тайно
На задворки родимой страны,
Чтоб никто не увидел случайно
Больше этих «отходов» войны.

Камни. Сосны. Холодные стены
Монастырских разбитых домов.
По песку, как разбухшие вены,
Корни цепкие стайки дубов.

И с тоскою  подумал бедняга,
В одночасье сменившись с лица:
«Можно было вернуться с ГУЛАГа,
Здесь, похоже, мне быть до конца!»

Не узнают ни мать, ни невеста,
Где калека, в какой стороне –
Пусть считают, что сгинул безвестно
В ходе боя однажды в войне!

А когда он с тоскою безмерной
Вдруг замрет сердцем разом в груди –
Кол с жестянкой от банки консервной
Ему станет последним «Прости…»

Владивосток