МАРИНИСТИКА - КОМСОМОЛЕЦ
Скр «Достойный» выводили из завода. Несколько лет среднего ремонта и отношения к заводскому кораблю как к кадровому отстойнику превратили его в кладбище надежд. Лихорадочные попытки командования бригады в последние месяцы расчистить завалы, стажировки офицеров на плавающих кораблях принесли свои плоды, однако ни о каком самостоятельном плавании речь пока идти не могла. Решение лежало на поверхности и было реализовано – на корабль посадили штаб, и, превратив флагманских специалистов в командиров боевых частей, приступили к сдаче задач.
Покурив и попив чайку, офицеры штаба, среди которых был и я – вновь назначенный флагманский штурман после классов, - пришли к выводу, что работа предстоит неслабая. Все уже давно отвыкли заниматься портянками, рундуками, приборками, обходами, а хотели по-прежнему вырабатывать предложения в решение командира соединения на поиск и уничтожение подводных лодок по различным видам обеспечения и закрывать море на замок в 17 часов. Ситуация осложнялась тем, что комбриг Смирнов когда-то командовал Достойным, а теперешний командир Достойного Вася Ященко был однокашником начальника штаба Жаринова по училищу, сыграть на противоречиях КБ и НШ в данном случае не удавалось – их не было, противоречий, не могли они допустить прокола с этим кораблем.
«Предчувствия его не обманули,» - после нескольких серьезных разносов мы включились в работу, которую штабу флота удалось простимулировать, прислав на Достойный директиву о подготовке к боевой службе.
К чести корабельных офицеров надо сказать, что отсутствие опыта и знаний большинство из них компенсировало работоспособностью и готовностью учиться. Дело, в общем-то, шло неплохо, постепенно анекдотических ситуаций становилось все меньше, К-1 сдали, не потеряв лица, К-2 проскочила с оценкой «хорошо», а на К-3 экипаж уже чувствовал себя оморяченным, что подтверждалось определенным снижением уровня воинской дисциплины.
Постоянное нахождение в море, стоянка в Североморске вместо родного арагубского захолустья, посещение семей раз в две-три недели сделали свое дело – подготовка к боевой службе началась незаметно, проходила быстро и закончилась проверкой с итоговой оценкой «неудовлетворительно».
Начальство, смекнув, что в обстановке нарастающей гласности, демократизации и тотального восстановления ленинских норм партийной жизни (идет апрель 1989 года!), гайки закручивать больше нельзя, решило перегнать корабль в Ара-губу, где устроить нечто вроде санатория, отпустив офицеров-мичманов по домам на затяжные выходные, а уж потом показать нам кузькину мать.
Нечего и говорить – решение военного совета бригады было встречено с одобрением, приготовление к бою и походу прошло в экстренном варианте, Кольский залив проскочили с нарушением скоростного режима, предусмотренного Правилами рейдовой службы, едва не сорвав кильватерной струей приемный буй в точке «Яко».
На входе в Мотовский залив удача нам изменила – посты велели задержаться, оперативный флотилии, управлявший переходом , на связь не выходил, на саркастические и обидные реплики со стороны комбрига не реагировал…
Двигаясь вдоль Мотовского залива дошли до точки поворота в Ара-губу, развернулись на обратный курс – и так несколько раз. Попытавшись воззвать к совести оперативного флотилии и получив на этот раз корректное и холодное приказание действовать в соответствии с указаниями, а именно - ждать! – комбриг взбеленился, взъерошился и начал негромко характеризовывать оперативную службу флотилии, командира дивизии, постепенно переходя на начальника штаба и группу его прихлебателей, поехавших в Ара-губу на уазике…
Движение тридцатиминутными галсами туда и обратно расслабляет вахту, рутинное наблюдение ничего не добавляет к общей картине обстановки, неизменной уже несколько часов, возбуждение сменилось дремотным оцепенением, изредка нарушаемым докладами из БИПа и с сигнального.
Так и прохлопали все доклад о появлении на входе в Мотовский надводной цели, который совпал с решение комбрига наплевать на все условности и приказания и ложиться на курс 238 для входа в базу. Зазвенели колокола громкого боя, начали готовиться к плавания в узкости, как вдруг из «Рейда», включенного на дежурном 16-м канале прозвучало: «Бугель-944, я Бугель-051. Старшего на борту к аппарату».
Комбриг, запутавшись в тулупе, подскочил к «Рейду» и тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил: «Что имеете для меня?» Шум в динамике пропал и зазвучал знакомый тенорок первого заместителя Ком СФ Касатонова: «Бугель-944, здесь самый большой Бугель!» после чего последовали вопросы, на которые невозможно было дать ответы, оскорбления , на которые невозможно было отреагировать, и сомнения в профессиональной пригодности комбрига и командира, возразить на которые было нечего. Эта цель, которую мы обнаружили непосредственно перед поворотом в Ара-губу, которая на момент поворота влево была слева по корме кабельтовых в 60-ти, и никто даже не пытался обсчитать её элементы движения, был крейсер «Киров» - флагман Северного флота, летевший скоростью 28 узлов в Западную Лицу по кратчайшему пути. А мы, деревенские, пересекли его курс прямо по носу, за что и получили порцию крайне обидных сравнений, на которые Касатонов был большой мастак, и его обещание лично разобраться с обстоятельствами этого дела по его возвращению из морей.
По окончания связи Касатонов и «Киров» были подвергнуты жесточайшей критике со стороны присутствовавших на мостике, «зазнался», «эскадра обнаглела» - самые мягкие определения звучали громко и в полной уверенности в собственной правоте.
Подойдя к причалу мы узнали, что на рубеже «Нордкап-Медвежий» терпит бедствие наша лодка К-278, обстановка крайне сложная, руководит спасательной операцией Касатонов, вышедший к месту катастрофы на крейсере «Киров». В Западную Лицу он заходил забрать Командующего и офицеров флотилии пл.
Лодку эту в СМИ назвали «Комсомолец».
Такие дела.
