ОБ УКРАИНЕ
Жили три брата в одном доме, в доме своего отца. Кроме них в доме вечно крутилась орда каких-то двоюродных-троюродных, каких-то приживалок - всё им было не так. Одних раздражал дом - несуразный (народу-то много, каждый норовил пристроить свой флигелёк!), других запах - скотина и птица жили совсем рядом в своих хлевах-сараях. Отец всячески старался всем угодить - ремонтировал покосившиеся флигели и обветшавшие мансарды, за стол сажал не по старшинству, а по числу обид - так и доставалась родным сыновьям еда в последнюю очередь, а на работу приживалы особенно не рвались…
Шли годы, отец старел, сыновья по инерции тянули воз забот, достающийся им в наследство - всё сильнее и сильнее раздражаясь, возмущались во время перекуров. И думали о своём.
И вот однажды, не сговариваясь, пришли они к отцу одновременно. Подслеповатый старик, затурканный приживалами и соседями, в последнее время перестал отвечать на насмешки и злобные крики из-за соседних заборов, приживалы тоже стесняться перестали - хаяли и дом его, и еду, и гостеприимство… Едва поздоровавшись, сыновья объявили отцу, что уходят - своим умом жить, надоело им горбатиться за обещания, не ими данные, для людей, добра не помнящих…
Ничего отец не сказал, а просто перестал дышать. И трёх дней не дожидаясь, не отпев, похоронили его братья…
Старшему досталась отцовская усадьба, среднему плодородная земля и мельница на реке, а младший ушёл на дальние выселки. Приживалы расползлись по своим норам и углам, и всё ходили по соседям, пели песни про долю свою сиротскую, про испытания страшные и муки вымученные, от сурового отца пережитые. Любили соседи эти песни - то супчику плеснут, то каши навалят в миску, голодными не оставались, мяса, правда, не видали с тех соседей приживалы-то эти.
Младший молчаливый был - не жаловался, не ныл, землю свою подымал, выселки эти дальние. Овес, да жито, да картоха - ничего там больше не росло, но и того хватало семье его.
Старший жил продажей отцовского наследства - то чудо-прялку продаст, то буфет резной, словно морок нашёл на него, земля зарастает, пруд рыбный заилился, колодец зарос, а он всё шастает по дому, ищет- чтобы ещё на базар отнести, соседям загнать. И вот, выдирая из земли резной столб (уже и покупателя на него нашёл!), вдруг услышал, как закряхтел и покосился без того неказистый дом. И дошло наконец - сейчас всё рухнет! Затаился в самой дальней комнате, глядел в темноту и видел только пыль, паутину и забвенье - в недалёком будущем… Опамятовался, и, не глядя по сторонам, занялся делом, не отвечая ни на насмешки, ни на угрозы… Оказалось, что не всё наследство успел он пропить-проесть, и начали дела его на лад идти. Младший стал на огонёк захаживать, отцовские письма с фронта читают вместе, да вспоминают, сколько сил у них было, да профукали почти всё…
Средний весёлый был сын - выпивка, песни, гулянки до утра. Земля рожала - успевай только сеять, мельница крутилась - со всей округи к нему люди ехали зерно молоть. Поглядывал на братьев, посмеивался - что ж вы за люди такие, с соседями ужиться не можете… Так и гулял, пока плуг не сломался, да у мельницы жернов каменный не лопнул. Пошёл к соседям за помощью - вместе ж гуляли, в любви-дружбе клялись… Ан нет, говорят, по дружбе не пойдёт, давай-ка нам отрежь земли, да и мельницу мы у тебя заберём - ты ж её загубил, аспид, нас без хлеба оставил!
Прознал про те его беды старший брат и предложил помочь: и кузней - чтоб плуг сковать заново, и жернов вместе поменяем, младшего позовём…
Задумался средний, а тут приживалы с соседями набежали, вспомни, мол, отцовский дом - и несуразица, и вонища, а трудов-то сколько… То ли дело с нами - пей-гуляй…
Плюнул средний брат: "Рыскну!" Шапку оземь, чуб по ветру мотается, рубаха-вышиванка до пупа порвана, пляшет пьяный, а вокруг толпа и хлопает, и подзуживает, и подливает в стакан гранёный отцовский самогонки вонючей нечищеной. Забыл обо всём на свете - жена плачет, дети голодные, ветер поднялся, угли из костра разметал да на крышу забросил. А он огня не чует, на домашних своих невидящими глазами смотрит, и пляшет, кренделя ногами выворачивает, притопывая, прихлопывая…
Прибежали братья, стоят, смотрят, подойти помочь не могут, не растолкав соседей…
А хата горит, жена голосит, простоволосая, мечется, а он всё пляшет и пляшет, и куражится над братьями…
